Экономические и экологические риски вовлечения в оборот неиспользуемых земель

Минсельхоз разработал и внес на обсуждение в правительство проект программы по вовлечению в оборот неиспользуемых земель. До 2030 года планируется вернуть в обработку 12 млн га. Эксперты оценивают заявленные государством планы скептично, прогнозируя экономические и экологические риски. Сельхозпредприятия видят в этом возможность нарастить посевы с меньшими затратами.

Общую площадь неиспользуемых земель, пригодных для аграрного производства в России, Минсельхоз оценивает в 44 млн га, половина из которых пашня. По мнению управляющего директора BEFL Владислава Новоселова, вопрос об объеме незадействованных сельхозугодий является неоднозначным, так как единый реестр таких площадей отсутствует, а данные официальных источников сильно разнятся. По данным аграрной переписи 2016 года, в стране не возделываются 97,2 млн га. «Полных публичных данных о неиспользуемой земле нет, — констатирует эксперт. — Росреестр, к примеру, приводит в национальном докладе о состоянии и обработке земель России на начало прошлого года только информацию о залежи, и это около 4,4 млн га — что все-таки очень небольшой процент всех неиспользуемых сельхозугодий».

Где и сколько пустует земель

Наибольшая доля залежи приходится на Забайкальский, Алтайский края, Курганскую, Тюменскую, Амурскую области и другие регионы (см. график на стр. 52). По данным аграрного комитета Госдумы, больше всего неиспользуемой земли (до половины площади пашни) сосредоточено в Центральной России: Смоленской, Тверской, Вологодской, Ярославской, Кировской областях. Существенная доля площадей не задействована в агропроизводстве в Саратовской области. Зато в Курской, Липецкой областях, Краснодарском крае, некоторых других южных регионах, а также в Татарстане залежные земли практически отсутствуют.

Снижение посевов в России началось после 1976 года, когда была зафиксирована наибольшая площадь, используемая под выращивание агрокультур, напоминает старший руководитель проектов, направление «Оценка и финансовый консалтинг» группы компаний SRG Татьяна Козлова. Это было связано как со спросом и возможностями реализации, так и с агрономическими факторами — увеличением площадей под парами.

К 1989 году на территории страны под пашни отводилось 132 млн га, где около 90% (119 млн га) были посевными и 10% — под парами. В 1995-2005 годах все регионы теряли площади. «Неразумная приватизация сельхозземель, банкротство колхозов и совхозов привели к тому, что огромные массивы остались бесхозными, — рассказывает эксперт. — Возникало много правовых коллизий, которые не позволяли вовлечь их в оборот». В результате к 2020-му общероссийская посевная площадь составила меньше 80 млн га.

По оценке Козловой, наибольшее снижение сельхозземель, задействованных в производстве, отмечено в Смоленской, Тульской, Пензенской, Рязанской областях — там площадь посевов сократилась вдвое (по отношению к показателю 1990 года). Причем в Смоленской области уменьшение произошло с 1,4 млн га до 0,4 млн га. До 50% земель не засеваются в Кировской, Тверской, Иркутской областях, Пермском крае. Наименьшее снижение наблюдается в Краснодарском крае, Татарстане, Белгородской и Воронежской областях, Алтайском крае. В целом на 40 регионов, которые в 1990 году обеспечивали 87% посевных площадей, сейчас приходится 90%. А на 10 крупнейших областей с наибольшими посевными площадями (от 3 млн га) приходится почти половина всех посевов — 46% территории. Практически полностью прекращена обработка земли по сравнению с прошлыми года — ми в Бурятии, Тыве, Магаданской области, Забайкальском крае (снижение обрабатываемых земель там составило более 80%), отмечает эксперт.

С конца 1980-х из оборота выбыло до 30 млн га, знает гендиректор аналитического центра «Сов-Экон» Андрей Сизов. В основном сокращались посевы в центральной части России, значительный объем приходится на Поволжье, Сибирь, Урал. Хотя в Центральном Черноземье площади сохранились на уровне 20-30-летней давности, указывает он. Причин, по которым земли выпали из оборота, по мнению эксперта, несколько. «В советское время не думали об экономике, а только о выполнении плановых показателей по подъему целины и производству. Потом началась адаптация к рыночным реалиям с учетом климатических условий в регионах. Там, где это было невыгодно, просто перестали сеять, — поясняет эксперт. — Вторым фактором стало сильное сокращение площадей под кормовыми культурами и пастбищами — сказывалась адаптация в связи с трансформацией российского животноводства». И третья причина, которая часто недооценивается экспертами, заключается в том, что Россия движется в общем тренде с другими странами мира: тенденция уменьшения посевов отмечается и в США, и в Европе. Это обусловлено процессом урбанизации, снижением численности населения в развитых странах, ростом стоимости труда на селе и, как следствие, продолжающейся концентрацией производства исключительно на рентабельных землях. «Там, где труд дорогой, нельзя позволить себе малорентабельное производство», — отмечает Сизов.

По данным Росстата, за 30 лет посевы снизились на 38 млн га, рассказывает управляющий директор ассоциации «Афанасий Никитин» Игорь Гоц. Можно предположить, что выбытие коснулось также и других видов сельскохозяйственных угодий — пастбищ, многолетних насаждений и прочих. «Но точной цифры, наверное, не знает никто, — вторит он Новоселову. — Требуется полная инвентаризация всех земель аграрного назначения и всех сельхоз угодий в составе земель других категорий».

Среди причин сокращения посевных площадей эксперт выделяет резкое изменение структуры спроса на продукцию растениеводства с начала 1990-х. Снижение поголовья КРС и нормативов конверсии в птицеводстве и свиноводстве привели к значительному сжатию внутреннего рынка кормовых культур. Вследствие этого площади под кормовыми травами и кукурузой на корм в период с 1990-го по 2020-й уменьшились на 26 млн га, а посевы преимущественно кормовых зерновых — ячменя и овса — на 13,5 млн га. Это сокращение было лишь отчасти компенсировано ростом площадей технических культур, прежде всего масличных (плюс 9,5 млн га за данный период). К середине 2000-х внутренний рынок продукции растениеводства оказался полностью насыщен за счет земель, оставшихся в обороте, добавляет Гоц.

Еще один фактор — ограниченные возможности экспорта сельхозпродукции из-за недостаточного развития транспортно-логистической инфраструктуры и высокой степени ее монополизации.

Это особенно характерно для регионов Поволжья, Урала и Западной Сибири. Также, по мнению эксперта, на выпадение земель из оборота повлияла нехватка основного и оборотного капитала у основной массы сельхозпроизводителей.

«Понятие „неиспользуемые земли“ сбивает с толку, — комментирует директор по аграрной политике Института аграрных исследований Евгения Серова. — Кажется, что речь идет о хороших площадях, которые просто выбросили из оборота. Но я допускаю, что могут быть некоторые причины, по которым участки перестают использоваться, и главная из них заключается в недостаточной маржинальности обработки этих земель, низкой продуктивности, что делает ее при нынешних ценах на продукцию неэффективным ресурсом». В таких условиях ставить цель ввести определенное количество земель в оборот со стороны государства, по мнению эксперта, выглядит странным.

Если это не нужно самим сельхозпроизводителям, непонятно, как данную цель выполнять, задается вопросом она. Возможно, за этим стоят просто чьи-то коммерческие интересы, например крупных холдингов. Прежде они аккумулировали землю арендой и скупкой паев, но такой ресурс закончился, а свободные земли залесены, и для введения их в оборот нужны деньги. «Возможно, крупный бизнес рассчитывает расширять свой земельный банк за государственный счет», — предполагает Серова.

Кому выгодна госпрограмма

Проект госпрограммы предполагает объем финансирования 1,41 трлн руб., из них около 887,9 млрд руб. из федерального бюджета. В 2021 году на программу должно быть направлено 171,1 млрд руб., включая 100,6 млрд руб. из федерального бюджета. Пока же господдержки на введение неиспользуемых земель в оборот на федеральном уровне нет. Но такое финансирование предусмотрено в некоторых регионах, например в Ярославской, Ивановской, Челябинской, Кемеровской, Курганской областях, а также в Забайкальском крае. «Если государство обеспокоено состоянием земельных ресурсов в конкретных регионах и экономическими результатами, было бы целесообразно ввести субсидии на ввод земель в оборот, но не устанавливать целевые показатели в виде разработанных площадей, — считает Серова. — В любом случае может получиться несуразица в экономическом плане: кому-то помогли ввести землю в оборот, а кто-то будет разоряться из-за того, что появится больше сельхозпродукции и цены на нее снизятся, и земли вновь будут забрасываться».

В ЮФО за счет вовлечения в оборот земель Ростовской и Волгоградской областей, по оценке Козловой, можно задействовать дополнительно порядка 1,5 млн га, в ЦФО Смоленская, Тверская и Рязанская области могут дать прирост около 2 млн га, всего же в центре страны потенциально возможно изыскать порядка 4 млн га, и еще до 1 млн га — разработать в Алтайском крае. «Однако за прошедшие 25 лет неиспользуемые земли во многом потеряли свои плодородные качества, — отмечает эксперт. — Кроме того, добавляются еще и правовые вопросы. Например, непродуманная приватизация и выведение в составе массивов паев без их выделения в натуре привели к массовым наследственным коллизиям, около 25 млн га возделывались вообще без оформления/аренды, без госрегистрации». Учитывая это, решение проблем с такими землями государство должно взять на себя. И, конечно, в данной ситуации целесообразен диалог власти с бизнесом.

Субсидии на введение сельхозземель в оборот не нужны, уверен Сизов. Там, где это экономически эффективно, процесс идет без всяких программ и поддержки: юг сеет больше, чем в советское время, центр — примерно столько же. «Думаю, в ближайшее время можем увидеть расширение посевных площадей в Поволжье в несколько миллионов гектаров, в первую очередь потому, что это регион с неплохими климатическими условиями, встроенный в экспортную инфраструктуру, — полагает эксперт. — А вместо субсидий эффективнее было бы создать понятные условия для ведения бизнеса: отменить квотирование экспорта зерна, пошлины на масличные и пшеницу, отказаться от регулирования цен на подсолнечное масло и сахар».

По мнению Игоря Гоца, нехватка инвестиций в основной капитал — слабое место агросектора. Многие крупные агрохолдинги масштабно инвестируют в модернизацию своих технологических процессов на уровне самых передовых образцов технического прогресса. Но удельный накопленный основной капитал в расчете на 1 га сельскохозяйственных угодий в России в 3-8 раз ниже аналогичного показателя в развитых странах Западной Европы и США, обращает внимание он. Поэтому важно создать условия для притока инвестиций в агросектор — для этого нужна «стабильность регуляторной среды и предсказуемость регуляторных действий государства». Кроме того, необходимы субсидии на приведение земельных участков в состояние, пригодное для обработки (юридическое оформление, определение границ, раскорчевка, мелиорация). По мере же реализации программы ввода земель в период 2021-2030 годов нужно стимулировать синхронное развитие транспортно-логистической инфраструктуры и предприятий переработки сельскохозяйственной продукции в соответствующих регионах, добавляет Коц.

Вместо субсидий — лес растить

В России нет и не может быть единой агроэкономической политики, комментирует директор Всероссийского НИИ охраны окружающей среды Иван Стариков. Центральное Нечерноземье стремительно зарастает лесом, также как и часть Северного Урала, где худородные серые лесные почвы и маленькая плотность населения. Выбытие сельхозземель из оборота в стране происходит неравномерно и наблюдается прежде всего в регионах, где не лучший агроклиматический потенциал, отмечает он. Кроме того, интенсификация сельхозпроизводства привела к тому, что для выпуска нужного рынку количества продукции теперь требуется все меньше земель: «Перед началом рыночных реформ урожайность зерновых колебалась на уроне 13-14 ц/га, сейчас — выше 30 ц/га», — напоминает эксперт.

Вместо субсидий на введение залежей в оборот и мелиорацию достаточно было бы разрешить сельхозпроизводителям заниматься заготовкой древесины, предлагает Стариков. Его ВНИИ разработал соответствующие поправки в Лесной кодекс. «Владельцы залесенных участков сейчас поставлены в патовую ситуацию: не имея денег на обработку участков и понимая, что Россельхознадзор может их оштрафовать, они пускают пал — это проще и дешевле, чем выкорчевать деревья, — говорит эксперт. — В результате число лесных пожаров растет, что плохо отражается на экологии, увеличиваются выбросы двуокиси углерода. Если же запустить на этих землях модель интенсивного лесопользования, мы обеспечим дополнительный источник доходов в регионах». ВНИИ охраны окружающей среды разработал несколько моделей лесопользования с рентабельностью не менее 48%. Они не только принесут экономическую выгоду, но и помогут снять экологическую нагрузку, уверяет Стариков.

Распашка 12 млн га грозит увеличением выброса парниковых газов в атмосферу, предупреждает Евгения Серова. «Поскольку Россия подписала Парижское соглашение по климату с обязательством сокращения выбросов CO2, если в сельском хозяйстве они вырастут, то придется искать источники его сокращения в других отраслях, возможно, в нефтедобыче или промышленности. Этот аспект совсем не учтен в госпрограмме», — акцентирует внимание она.

Эмиссия эквивалента CO2 от сельского хозяйства оценивается Институтом глобального климата и экологии имени академика Ю. А. Израэля в 200 млн т в год. По расчетам ученых, распашка 12 млн га приведет к увеличению выбросов парниковых газов на 50% — это дополнительно 100- 120 млн т, делится ведущий научный сотрудник, кандидат экономических наук Центра агропродовольственной политики РАНХиГС Антон Строков. Основной объем эмиссии в России происходит от энергетики, это 2 млрд т в год. Доля сельского хозяйства в общем объеме выбросов — 10%.

В 2011 году Национальный кадастр антропогенных выбросов провел исследования: текущая пашня дает эмиссию парниковых газов в среднем 1,4 т/га, а вновь введенная в оборот земля в первый год — 34,5 т CO2 с 1 га. «Кроме этого глобального риска, существуют и локальные в виде эрозии почв, загрязнения химикатами и пестицидами, — добавляет Строков. — Мы считаем, что необходимо в первую очередь исследовать дополнительные возможности интенсификации сельского хозяйства, а также совершенствовать систему экологического мониторинга — проводить наблюдения (на уровне регионов и даже муниципалитетов), исследования и публиковать все это в открытых источниках, чтобы общество видело не только рекорды по урожаям, но и какой это ценой далось».

Оценивая проект госпрограммы, ученый отмечает, что в нем не расписано, какого рода земли хотят ввести в оборот и как — распахать или освоить их как пастбища. Вполне возможно, что в некоторых регионах распашка и не нужна, а выгоднее заниматься пастбищным скотоводством. Важно учесть и то, что в России есть приличный клин чистых паров — около 11,5 млн га по данным Росстата. Это земли, которые можно условно безболезненно ввести в оборот. «Не исключено, что разработчики программы могли подразумевать сокращение чистых паров, — предполагает Строков. — Чрезмерное их количество — это тоже риск дополнительной эрозии почв». Решать же, распахивать залежи или интенсифицировать производство, должны только сами сельхозпроизводители, без указаний со стороны государства, категоричен эксперт. «Государство может только поддерживать аграриев экономически — балансировать уровень доходов, следить, чтобы не было перепроизводства. Для этого новые 12 млн га земель не нужны», — считает он.

Не вся земля окупится

Не все залежные земли экономически выгодно вводить в сельхозоборот — их состав и степень плодородия могут не обеспечить желаемого уровня урожая или возможность выращивания определенных агрокультур, соглашается Владислав Новоселов. «В сельском хозяйстве существует очень сильная тенденция в сторону использования цифровых технологий, инноваций, увеличения производительности при сокращении расходов, и с точки зрения получения прибыли агробизнесом это дает лучший результат, чем ввод земель в оборот, — комментирует он. — Впрочем, в некоторых случаях подъем залежей хоть и затратен по времени, но обходится дешевле, чем приобретение пашни (особенно в центре и на юге России), также это может быть целесообразно с точки зрения развития сельских территорий». Но дополнительный объем земли должен определяться не искусственно на основе статистических данных, а исходя из рыночных тенденций и реального спроса на производство сельхозпродукции, подчеркивает эксперт.

Затраты на ввод в оборот неиспользуемых земель, по словам Новоселова, зависят от периода необработки земли, наличия деревьев и кустарников, заболачивания и т. п. В особо тяжелых случаях эти расходы могут существенно превышать рыночную стоимость земли в соответствующем регионе. «Обычно расходы на восстановление пашни из залежи находится в диапазоне от 5 тыс. до 25 тыс. руб./ га, но затраты могут составлять и большую сумму, особенно при необходимости проводить мелиорацию», — отмечает эксперт.

Татьяна Козлова указывает, что в Черноземье затраты на ввод неиспользуемых земель сопоставимы с рыночной стоимостью земли, а то и превышают ее. В зависимости от почв они могут доходить до 25 тыс. руб./га, соглашается она с Новоселовым.

Даже для крупных агрохолдингов это малоинтересно. «Для таких земель нужна программа освоения или поддержка государства в сфере подготовки и реализации, — полагает эксперт. — Например, можно передавать агрохолдингам землю условно за 1 руб./га с обязательством восстановления за 5-7 лет и освобождением от налогообложения до периода окупаемости инвестиций».

По информации директора «Тверской агропромышленной компании» Сергея Конаныхина, стоимость обработанной пашни в Центральном Черноземье доходит до 40 тыс. руб. Но даже такие инвестиции обойдутся дешевле, чем ввести в оборот брошенные земли в Нечерноземье. «На территории, включающей Смоленск, Псков, Тверь, Новгород, Ярославль, много неиспользуемых площадей, но земля везде разная: есть территории, которые полностью обезлюдели, есть удаленные от дорог, есть просто непригодные для выращивания полевых культур современными методами земледелия — болота, суглинки, глины, техника там просто тонет. Поэтому ставить задачу ввода новых земель любой ценой не имеет смысла», — считает руководитель.

В то же время приобрести неиспользуемые земли в Нечерноземье можно практически бесплатно: например, арендовать на условиях оплаты только земельного налога. Нераспределенные участки из муниципального фонда можно взять в аренду за символическую сумму 1-3 тыс. руб./га. При том, что обработанная пашня в среднем продается на рынке за 6-10 тыс. руб./га. «Если участок простоял 2-5 лет, его не так сложно ввести в оборот, хотя для этого потребуется сельхозтехника на сумму 12-15 млн руб., но за два года такую землю можно окультурить. Расходы при этом составят 10-15 тыс. руб./га, — утверждает Конаныхин. — Если же участок простоял 10-15 лет, на его разработку потребуется уже 50-80 тыс. руб./га».

Оценкой состояния земли могли бы заняться государственные структуры, и если вводить участок в оборот экономически нецелесообразно, то необходимо переводить земли в лесной фонд, предлагает руководитель. Сейчас законодательство предусматривает штраф, если на участке выросли деревья, кустарники, сорняки, и Россельхознадзор активно работает в этом направлении (штраф для юрлиц составляет от 2 до 10% от кадастровой стоимости, но не менее 200 тыс. руб.). «Но проблема ведь не в том, что хозяева нерадивые, а в том, что нет денег на обработку этих участков, — акцентирует внимание он. — Земля низкоплодородная, если бы государство разрешило ее, допустим, елками засадить, то через 25 лет можно было бы убрать лес — это хоть какая-то хозяйственная деятельность».

«Тверская агропромышленная компания» сейчас обрабатывает 15 тыс. га. Для севооборота есть необходимость расширяться, но на ввод 1 тыс. га требуется 50 млн руб. При средней урожайности 30 ц/га и с учетом высоких погодных рисков такие вложения будут окупаться десятилетие, уверяет руководитель.

ГК «Дамате» в 2020 году запустила в сельхозоборот 2 тыс. га залежных земель в Пензенской области. В результате земельный банк группы в регионе расширился до 43,5 тыс. га, из которых обрабатываются 32 тыс. га. Затраты на разработку земель колеблются от 15 до 45 тыс. руб./га в зависимости от качества земли, плотности и возраста древесно-кустарниковой растительности, рассказывает заместитель гендиректора компании Андрей Григоращенко. В Пензенской области субсидируется в среднем около 15-20% инвестиций на введенный в оборот гектар. «Неиспользуемые земли можно приобрести дешевле, чем обработанную пашню: разница в стоимости формируется исходя из разницы текущей рыночной цены гектара и затрат на ввод земли в обработку, — рассказывает руководитель. — При таком раскладе затраты окупаются минимум через 4-5 лет в зависимости от конъюнктуры рынка выращенной продукции».

В планах компании в течение 4-5 лет вернуть в оборот еще около 10 тыс. га, но это возможно лишь в случае стабильной макроэкономической ситуации, акцентирует внимание Григоращенко.

«Для интенсификации процесса ввода земель в производство желательно увеличение объемов поддержки до уровня не менее 50% от фактических затрат», — считает он.

Гендиректор тюменского агрохолдинга «Юбилейный» Сергей Мамонтов рассказывает, что на юге региона продолжается процесс банкротств небольших фермерских хозяйств. «Земли прекращают обрабатывать, администрация ищет новых арендаторов. Наша компания активно берет такие участки в аренду, за пять лет купили и перезапустили порядка 15 тыс. га, — говорит он. — Есть и такие земли, которые простояли более 5-10 лет. Их мы тоже вводим в оборот, но только в том случае, если они граничат с нашими территориями или находятся близко к ним». Общий земельный банк компании составляет 70 тыс. га, в планах довести его до 120 тыс. га за пять лет.

По словам Мамонтова, участки, которые простояли без обработки 1-3 года, нуждаются как минимум в пяти механических обработках. Расходы на это составляют до 10 тыс. руб./га. Перезапустить такие земли можно в течение двух лет, а затраты окупаются за три года. Участки, выведенные из эксплуатации более чем пять лет назад, могут быть сильно задернены либо поросли молодняком деревьев. На их разработку уходит три года, спецтехника при этом не нужна, важно только время, чтобы остатки сорняков и деревьев успели разложиться. Затраты составляют до 20 тыс. руб./га. «Расширение посевных площадей для нас жизненно необходимо, чтобы иметь собственное сырье для переработки — в структуре компании работает завод по глубокой переработке пшеницы в лизин, — поясняет топменеджер. — Кроме того, последние два года с учетом хороших закупочных цен на зерно выгода в растениеводстве есть и в Тюменской области». В регионе на ввод земель в оборот выплачивают субсидию по ставке 4,5 тыс. руб./га, однако само по себе это не очень мотивирует, поскольку деньги дают только после посева. Нужно укоротить этот период до одного года, разумеется, с обязательством последующего увеличения площадей в обработке, предлагает Мамонтов.

Ускорить рекультивацию

ГК «Светлый» (Ростовская область) разработкой брошенных земель начала заниматься около трех лет назад и в 2020 году впервые засеяла один из участков — 40 га — озимой пшеницей, сообщает заместитель гендиректора компании Николай Гончаров. «На наших земельных угодьях были старые сады, мы их раскорчевали. Поначалу работали полуручным способом и обычным бульдозером, затраты оцениваем в 60 тыс. руб./га, — делится он. — В 2019 году приобрели итальянский мульчер, он значительно ускорил работу — с апреля мы разработали 300 га, производительность доходила до 1,5 га в сутки, но и стоимость ввода в оборот выросла с учетом амортизации до 100 тыс. руб./га». При таких условиях срок окупаемости процесса составляет около 10 лет.

«Светлый» может ввести в оборот еще порядка 5 тыс. га за счет расчистки полей от разросшихся лесополос. В этом году Ростовская область запускает программу по инвентаризации земель под лесополосами и постановке их на кадастровый учет, чтобы было возможно в будущем провести восстановительные и уходные работы за счет бюджетных средств. Однако прилегающие к ним поля сельхозпроизводители должны расчищать сами, обращает внимание Гончаров. «Когда эти работы окупятся, сказать сложно, субсидий в нашем регионе на них нет», — говорит он. В качестве стимулирующей меры руководитель рекомендует наладить выпуск отечественных мульчеров, их стоимость могла бы быть в три раза ниже, чем импортного агрегата (стоит до €0,5 млн) — это бы значительно удешевило и ускорило рекультивацию земель. В 2021 году компания планирует провести уходные работы на 500 га.

Гендиректор «ФосАгро-регион» Андрей Вовк акцентирует внимание на еще одном факторе, который бы ускорил ввод земель в оборот: несмотря на относительно широкое распространение в России современных агротехнологий, до сих пор сельхозпроизводители зачастую придерживаются экстенсивной технологии подготовки земель к возвращению в обработку. Она включает в себя достаточно ограниченный набор мероприятий: уборку камней, раскорчевку заросшей древесно-кустарниковой растительности, выравнивание почвы. В общей сложности этот процесс может занять в лучшем случае 2-3 года. При этом, как правило, работа по повышению плодородия почв частично или полностью игнорируется, знает топ-менеджер. «Комплексное же применение минеральных удобрений на этапе рекультивации земель позволяет сократить время возврата заброшенных земель в оборот в 1,5-2 раза и является критическим условием для получения высоких и качественных урожаев», — уверяет он.

При разработке залежных земель могут применяться азотные, фосфорсодержащие или комплексные минеральные удобрения, советует Вовк.

Для ускорения разложения остатков растительности после раскорчевки используются азотные удобрения — селитра аммиачная, карбамид или гранулированный сульфат аммония, обогащающий почву серой, что немаловажно, если планируется сев масличных культур. Внесение фосфорно-калийных удобрений с кальцием на этапе выравнивания почвы способствует повышению содержания основных элементов питания. Применение NPK-удобрений с кальцием улучшает способность почв удерживать влагу, фиксировать азот и мобилизовать доступные для растений формы фосфора в почве, а локальное раскисление почвы за счет кальция в итоге помогает растениям эффективнее усваивать питательные элементы из удобрений. «При введении в оборот солончаков и солонцовых почв целесообразно применение фосфогипса — сопутствующего продукта при производстве экологичных фосфорсодержащих удобрений, — рекомендует топ-менеджер. — Мировая практика применения фосфогипса показала, что это высокоэффективный и экологически безопасный прием химической мелиорации. Используемые технологические схемы внесения фосфогипса на солонцовых почвах способствуют их рассолонцеванию и расщелачиванию, а использование на деградированных почвах и рисовых системах ведет к росту запасов подвижных форм фосфора. Также фосфогипс улучшает структуру почвы, повышает ее агрофизические свойства, стимулирует агроценоз».

Подойдя к вовлечению сельхозземель в оборот рационально и вдумчиво, тщательно оценив экономическую целесообразность и экологические риски, Россия может стать глобальным экологическим донором, считает Иван Стариков. Крупные инвестиционные фонды, например BlackRock, управляющая активами в $8 трлн, не финансируют проекты, в основе которых только прибыль — важно соответствовать трем базовым принципам: польза для окружающей среды, общества и государства. «После пандемии коронавируса этот принцип возобладает во всем мире. Кто быстрее его освоит, будет получать длинные деньги», — уверен эксперт.

На неиспользуемых земля х с низким плодородием можно возделывать мискантус, рекомендует Иван Стариков из ВНИИ охраны окружающей среды. Это уникальное южноамериканское растение было адаптировано под климатические условия Западной Сибири учеными Института цитологии и генетики Сибирского отделения РАН. «Технический сорт мискантуса „Сорановский“ прошел все сортоиспытания и внесен в реестр сортов и гибридов, допущенных к использованию в России», — знает эксперт. По виду это растение напоминает камыш, но внутри — чистая целлюлоза, извлекать которую существенно проще, чем из древесины. Растение размножается вегетативно и работает в течение 25 лет. Коммерческий урожай можно получать уже на второй-трети й год, убирают его в конце марта — начале апреля. Агрокультура вполне способ на стать дополнительным источником дохода для аграриев: растени е не требует высокого уровня агротехники и имеет большой экспортный потенциал, ведь с 1 января вся Европа запретила оборот пластиковой посуды, напоминает Стариков.

https://www.acdamate.com/press-center/press/vernut...