В России снова заводят дела за сбор валежника, но собирать его скоро будет некому

… Геннадий Толченков растерянно крутит в руках копии документов и никак не может взять в толк, в чем он виноват.

— Сарай для сена хотел поставить, — вздыхает он. — Вот и взял несколько деревьев, что после сильного ветра валялись. Таскают теперь, как дурачка какого, отпечатки пальцев взяли… Я же к лесничему сначала поехал: можно ли там собирать? А он: «Все, что лежит, теперь можно, закон разрешил». А оно вона как обернулось. Знал бы…

Но тогда ничего этого Геннадий еще не знал и с мая прошлого года несколько раз наведался в лес, густо заваленный после сильных ветров вырванными с корнями соснами и елями. На месте отсекал ветки, гнилые корневища и на своем стареньком тракторе увозил домой. Покончив осенью с огородами, хотел уже было заняться постройкой, но не судьба — в конце ноября в его дом вдруг нагрянула полиция: так, мол, и так, гражданин, есть заявление лесника, что «неустановленное лицо повредило до степени прекращения роста сырорастущие деревья породы сосна», а у тебя полон двор бревен!

В рамках дела полиция изъяла у Геннадия старенький Т-40, который до сих пор стоит у райотдела.

Еще надеясь, что вскоре во всем разберутся, Толченков с полицией выехал на тот самый лесной квартал близ родной деревни Зверево, где охотно показал гнилые корневища поваленных деревьев, от которых он и отпиливал валежник.

— Что, и экспертиза была? Деревья-то у вас изъяли, место известно…

— Да, — хмыкает Геннадий. — Сделали какие-то спилы с деревьев, которые я якобы срубил, сравнили с моими бревнами, потом в бумаге написали, что все совпало. Несмотря на то, что они спилы сосен к елям прикладывали — как они совпасть-то могут?

Так Геннадий Толченков стал подозреваемым по делу о «незаконной рубке лесных насаждений, совершенной в особо крупном размере». Наказание нешуточное — возмещение ущерба, штраф в 3 миллиона рублей и до 7 лет заключения. Голос его супруги Марии заметно подрагивает, когда та рассказывает, что было дальше.

ОБЫСК ЗАДНИМ ЧИСЛОМ- Приехали, бензопилу забрали, в дом вошли, бумагой трясут, — вспоминает женщина. — Я их гоню: в постановлении написано, что обыск производится в надворных постройках, гараже и бане, что про дом там нет ничего, а они кричат: «Где вторую пилу прячете? Выдавай, а то мы тебе полы сейчас выломаем, имеем право!» И все равно обыскали. А уже потом, вечером, в отделе второе постановление выдали, в которое вписали про обыск в доме. Задним числом… Так можно, да?

— Нет, конечно, там вообще много несуразиц, — вмешивается нижегородский адвокат Алексей Киреев, к услугам которого Толченковы прибегли, поняв, что доказать невиность самостоятельно вряд ли получится. Тем более, в памяти местных жива еще одна абсурдная история от сотрудников того же Гагинского райотдела полиции. В 2016 году те вдруг обнаружили на огороде пенсионеров 6 кустов мака, явно выросших самосевом, за что бабушку с дедушкой объявили наркоторговцами и возбудили дело. От тюрьмы пенсионеров спасло лишь вмешательство возмущенной общественности.

— Они даже в постановлениях о возбуждении уголовного дела путаются, — замечает адвокат.

КАКОМУ ПОСТАНОВЛЕНИЮ ВЕРИТЬ?- В постановлениЯХ? Во множественном числе? Одно же дело вроде… — не понимаю я и с удивлением смотрю два документа о возбуждении дела. Один и тот же номер, те же дата и время. Но в первом некий злодей порубил 16 сосен, а во втором — только 13. Да и сумма ущерба как-то нелепо меняется: 16 сосен оценили в 182,4 тысячи рублей, а 13 — в 179,4 тысячи. Постичь эту логику невозможно: то есть, каждое из трех исчезнувших из постановления сосен оценены в 1000 рублей, а оставшиеся 13 — уже почти по 14 тысяч за штуку…

— И какому постановлению верить? — спрашиваю адвоката.

— Второму, наверное, — пожимает он плечами. — Их выдали с разницей в три часа. Первое уничтожили, его в деле нет. Это вообще-то служебным подлогом попахивает — сейчас одно напишем, потом другое… Сообщили об этом в Следственный комитет, но ответа пока нет. Как до сих пор нет и постановления об изъятии трактора.

«ЭТИМ ТРАКТОРОМ ВАЛИЛ ДЕРЕВЬЯ… ВЫ ИЗДЕВАЕТЕСЬ?»- Ну как «изъяли», — разводит руками Геннадий. — Полицейские тогда кричали, что если сам не пригоню, волоком «орудие преступления» притащат. Боялся, что раскурочат и пригнал…

— Трактор выдан им добровольно, — скажет потом следователь Ольга Ганина. — С ним проводятся следственные действия.

Какие именно — непонятно: тот уже два месяца стоит без движения на территории Гагинского райотдела полиции и единственным «следственным действием», похоже, является наблюдение за тем, как тот превращается в большой сугроб. Хотя, по версии следствия, упомянутым трактором Толченков сначала свалил деревья, а только потом уже распилил их. Основной аргумент: на коре — следы ковша.

— Ну да, я им грузил стволы, тяжелые же, — говорит главный подозреваемый. — Но в полиции уверены, что этим трактором валил деревья… Вы издеваетесь? Он маломощный, всего 40 «лошадок»! Я три раза предлагал: давайте эксперимент проведем — сяду за руль и попробуем им сосну свалить. Но следователь отказалась. Пусть лучше будет как раньше — пошел в лесничество, заплатил немного и те дали справку с печатью! Теперь можно брать законно, а потом иди доказывай, что не рубил...

«А ЗАЧЕМ ГНИЛУШКИ-ТО СОБИРАТЬ?»- Я сам ездил на те места, все подтвердилось — валежник так и лежит, Толченков взял то, что получше. Часть деревьев были упавшие, были сырорастущие пиленые, — поведал «Комсомолке» свою позицию глава Бутурлинского лесничества Владимир Фарафонтов, уверенный, что часть деревьев подозреваемый Толченков все же свалил трактором. Он убеждает меня, что не все то валежник, что в лесу лежит. — Если дерево недавно упало, его брать нельзя, это — ликвидная древесина, такие деревья мы продаем. К сожалению, закона такого нет, чтобы ветровал свежий убирать. Валежник — то, что потеряло товарную ценность. В лучшем случае на дрова. А тут столбики в три метра и выше. Из них можно доски делать, так что это еще не валежник.

— А зачем мне гнилушки-то собирать? — недоумевает в это время Толченков, после возбуждения дела засевший за изучения запутанных законодательных актов. — Надо, получается, дождаться, пока те потеряют «деловые качества» (загниют, то бишь), а потом можно брать? А сарай как строить? Народ уже боится палку из леса взять… Ну, и зачем закон, если каждый его понимает, как хочет?

ПОВОД ДЛЯ ТРАКТОВОКИ над его вопросами стоит призадуматься. Над «законом о валежнике», как назвали в народе вступившие в силу в 2019 году поправки в Лесной кодекс, в свое время немало потешались интернет-острословы: надо же — государство разрешило собирать всякий хлам, что лежит в лесу. И поначалу деревенский люд возликовал — можно, наконец! Ведь к валежнику отнесли «поваленные деревья, кустарники или их части, поврежденные в результате неблагоприятных погодных условий или по иным естественным причинам».

Но на практике все оказалось сложнее. Определение порядка сбора было отдано на откуп регионам. И началось. Где-то нужно уведомлять о его сборе за месяц, где-то — смотреть карты разрешенных лесными властями мест сбора. В иных регионах посчитали, что палки и стволы не должны быть больше метра, а также запретили использовать пилы (руками, что ли, упавшие стволы ломать или бобров на помощь звать?), а где-то разрешили «легкие» бензопилы. Без конкретного указания упомянутой «легкости», что дает инспекторам повод для трактовок…

ПУСТЬ ЛУЧШЕ СГОРИТ?И люди запутались еще больше. В Зверево теперь всем селом гадают, что можно брать, а что нет. Да и как простой селянин будет определять потерю «деловых и товарных качеств» лежащих деревьев? Каждый раз экспертный совет вызывать? И ждут, чем закончится это шумное дело, которое ничего, кроме удивления, не вызывает. Снегу сейчас в лесу — по пояс, но местные наделали фотографий с тех мест, откуда Геннадий забирал стволы: лес завален деревьями с вывороченными корневищами, настоящие буреломы, где натурально ноги переломаешь. А еще отмечают нашествие гадюк, которые любят гнездиться в таком вот неубранном валежнике и все чаще заползают в деревни. И что же — пусть все это лежит, пока не сгниет? Интересный результат «природоохранной деятельности»...

Есть в этом и еще один глобальный парадокс. Я вспоминаю лесные пожары, прокатившиеся по Нижегородчине в 2010 году — часто те усиливались из-за таких вот валяющихся повсюду поваленных бревен. Пожарные не могли сквозь буреломы добраться до очагов, а селяне жаловались, что собирать их в свое время не разрешалось...

… Геннадий Толченков допивает чай и собирается в райцентр на очередной допрос, поглядывая на свой занесенный и опечатанный грузовик — его зачем-то тоже приобщили к делу. В глазах тоска — скоро весна и даже навоз не привезешь. А ведь деревня, оставшаяся без работы, и выживает, в основном, за счет огородов да скотинки. И может уже не стоит ломать дров и гнаться за количеством протоколов, а внятно разрешить брать такие бревна сельским жителям, которым они нужны при ведении личного хозяйства — на сарай, на баню, забор подлатать опять же? Они все этого заслужили самим фактом проживания в глубинке. Тем более, что и собирать-то валежник скоро будет некому: русское село продолжает стремительно вымирать — то же Зверево, где живет подозреваемый Толченков, за последние 10 лет уменьшилось еще на 80 человек…

МНЕНИЕЯрослав НИЛОВ, депутат Госдумы РФ:

«Регулярно получаем жалобы: то не той длины, то не той степени гниения...»

— В законе слишком много полномочий передано региональным властям. Мы регулярно получаем жалобы: то гражданин не той длины палку из леса взял, то не той степени гниения. Нельзя допускать, чтобы возбуждали уголовные дела по таким поводам. Поэтому мы внесли соответствующие поправки, предложили ввести в законодательство уточнить понятие «валежник». Чтобы это регулировалось не нормативно-правовым актом, а законодательным. Упавшее дерево с вывороченными корнями в нашем понимании тоже валежник, который граждане имеют право распилить и забрать. Предлагаем разрешить собирать его с использованием инструментов — топоров, пил, бензопил. Без ограничений и в личных целях. И распространить эти нормы на сухостой — если наши граждане будут его убирать вместе с валежником, то вероятность возгорания леса будет меньше. Кроме того, в непростой экономической ситуации, когда дрова стоят дорого, а даже в центральной России есть районы, где газа нет, это будет реальной помощью нашим гражданам. Чтобы они заготавливали валежник в том объеме, который им нужен. И не создавать ненужные бюрократические и юридические препоны.

Читайте на WWW.KP.RU: https://www.kp.ru/daily/27234/4361663/